Не числом, так умением
Вспомним, что объем ВВП — это производительность на одного занятого, умноженная на число занятых. Если мы хотим обеспечить рост ВВП, то путей всего два: найти дополнительных занятых или увеличить производительность. Посмотрим на обе возможности.
Взгляд на таблицу численности населения и численности занятых по возрастам показывает, что в возрастах 25–54 года резервов практически нет: коэффициент трудового участия (КТУ) в этих возрастных когортах уже около или превышает 90%.
Более того, у женщин возраста 25–40 лет у нас чуть ли не самый высокий коэффициент трудового участия. Даже в странах с сильным социальным обеспечением материнства и детства, таких как Франция, Швеция, Германия или Финляндия, КТУ женщин колебался в последние годы между 75% и 80%, в то время как в России — 81–84%. Дальнейшее увеличение КТУ явно будет противоречить целям по демографии и увеличению рождаемости. Скорее задача должна ставиться как «не слишком сильно просадить» трудовое участие женщин, помогая женщинам с детьми найти комфортную модель занятости, в том числе через гибкий график и формат работы, неполную занятость, переобучение при необходимости и, конечно, систему социальной поддержки, развитие детских садов и т. д.
Большой резерв для России — вовлечение молодежи. Коэффициент трудового участия молодежи в возрасте 20–24 года у нас в последние годы колебался между 45% и 50%. Это не особо выбивается из международной практики развитых стран с высоким уровнем образования, где большая доля молодых людей идет учиться в колледжи и университеты. Но есть примеры успешного сочетания высокого уровня образованности населения с вовлечением молодежи в трудовую деятельность. В Германии работают 64–69% молодежи в возрасте 20–24 года, в Финляндии — 55–62%, в Швеции — 57–61%. Во многих случаях это частичная занятость параллельно с учебой, чему способствуют государственные меры поддержки.
В Германии студенческие рабочие места с оплатой до €522,5 в месяц освобождены как от налога на доход, так и от взносов соц- и медстрахования (суммарно около 30%, зависит от дохода)
Неплохой стимул для студентов раньше начинать трудовую деятельность и работать параллельно с учебой и в каникулы. Такая работа заодно повысит готовность студентов к постоянной трудовой деятельности, а наличие опыта сократит время поиска постоянной работы после окончания учебы. Даже если речь идет о частичной занятости, это все равно значимый резерв, способный добавить у нас до 1,1 млн занятых дополнительно.
Большой резерв — потенциально 1,4–2,4 млн занятых — это удержание в трудовом пуле людей предпенсионного и раннего пенсионного возраста. Фактически они уже учтены в прогнозах правительства по рынку труда. Но сама по себе пенсионная реформа не гарантирует, что люди захотят остаться работать. Примеры других стран показывают, что в возрасте 55+ коэффициент трудового участия падает независимо от формального пенсионного возраста. Нужно будет желание работодателей создать рабочие места, привлекательные для этой категории сотрудников, приспособиться под объективные требования здоровья и возраста, получая в обмен на это опыт, трудовую этику и обучение молодых сотрудников.
Конечно, остаются еще отдельные регионы или населенные пункты, где есть некоторый избыток трудовых ресурсов, есть резервы вовлечения людей с ограниченной трудоспособностью. Поэтому можно и нужно помогать людям всех возрастов быстрее и лучше трудоустраиваться с помощью программ переквалифицикации на востребованные профессии. Суммарно все эти рычаги, вероятно, способны дать еще несколько сот тысяч, возможно — полмиллиона занятых.
Итак, при всех усилиях по трудоустройству молодежи, всех попытках поскорее вернуть к работе женщин после рождения детей и всех усилиях удержать на рабочем месте сотрудников старшего возраста этих резервов недостаточно для решения проблемы дефицита кадров. Остается повышать производительность.
Надо лучше работать
Резервы роста производительности можно искать в тех же отраслях, что создают спрос на кадры. Обрабатывающая промышленность с проектами импортозамещения и технологического суверенитета может потребовать до 1 млн рабочих мест в дополнение к нынешним 10,3 млн при сохранении темпов роста производительности последнего десятилетия. Но типичный проект по роботизации в промышленности, по исследованиям профессора MIT Дарона Аджемоглу, дает 14% повышения производительности на уровне компании в целом. Даже просто типичный проект бережливого производства без значительных инвестиций дает 10–20% повышения производительности в российских условиях. А уж инвестиции в глубокую модернизацию или в новое производство по современным технологиям способны снизить потребность в сотрудниках на десятки процентов. То есть внутренние резервы в промышленности и перераспределение высвобождающихся сотрудников (конечно, с соответствующим дообучением) в промышленности способны удовлетворить бóльшую часть потребности отрасли.
Другие крупные по занятости отрасли — торговля с 13 млн работающих, строительство, транспорт, сельское хозяйство — тоже имеют явные резервы повышения производительности. Терминалы самообслуживания, автоматизированные склады, беспилотная логистика на промплощадках, беспилотная доставка покупателю и другие решения уже существуют, апробированы в том числе в России и внедряются лидерами отраслей. По мере усугубления дефицита кадров и роста зарплат все больше компаний будут внедрять подобные решения. Показательно недавнее сообщение от одной из крупнейших федеральных продовольственных розничных сетей про внедрение роботизированных решений с ожидаемым сокращением в среднем до 20% персонала на каждом распределительном центре: «Рост стоимости линейного персонала позволил нам иначе посмотреть на проекты роботизации логистики, которые еще недавно выглядели непривлекательной инвестицией».
У женщин возраста 25–40 лет в России чуть ли не самый высокий в мире коэффициент трудового участия — 81–84%. Дальнейшее увеличение КТУ явно будет противоречить целям по демографии и увеличению рождаемости
Повышение производительности — практически бездонный резерв под наши потребности роста. Каждый дополнительный 1% повышения производительности по экономике высвобождает для проектов роста и развития свыше 700 тыс. сотрудников, по большей части уже обученных и квалифицированных. А если наращивать производительность на 3% ежегодно вместо 1,7% исторических, то и дефицита кадров нет. Конечно, многим сотрудникам потребуется дообучение или переквалификация, возможно — поддержка при переезде. Но этот вариант точно выглядит привлекательнее, чем малореалистичная попытка заткнуть все кадровые дыры трудовыми мигрантами.
Итак, внутренние резервы есть. Не самые простые, но достаточные. Цитируя президента, «наши предприниматели должны понимать, что ситуация для них с точки зрения наличия рабочих рук не изменится к лучшему в ближайшие годы. Они столкнутся с дефицитом рабочей силы». Если каждый бизнес будет планировать свои шаги в ближайшие годы с учетом этой объективной реальности, искать возможности повышения производительности и проактивно работать на привлечение кадров в том числе среди не самых любимых ныне работодателями когорт (молодежь, сотрудники старшего возраста, женщины с детьми и др.), то вместо проблемы мы получим экономический рост и множество возможностей профессиональной и карьерной самореализации для всех наших граждан.
