Востоковед, директор Центра изучения новой Турции
Инициативу у правящей коалиции перехватили их главные оппоненты — светская Народно-республиканская партия. Её поддержали 35 городов против 24, выступивших за партию властей. Победителей также часто называют «партией Ататюрка», поскольку именно основатель Турецкой Республики и её первый президент Мустафа Кемаль Ататюрк называл НРП вторым своим «главным наследием» наряду с республикой. Символично и то, что партию и республику можно считать ровесниками. Обе возникли в 1923 году. На протяжении всей своей истории международный курс «партии Ататюрка» тесно ассоциировался с западными ценностями, поскольку Ататюрк вестернизировал общество, выступив в роли «турецкого Петра Первого», если провести аналогию с Россией.
Тем временем Эрдоган и его Партия справедливости и развития с 2002 г., с момента прихода к власти, противопоставляли себя и Ататюрку, и его партии. Сторонники действующего президента, тогда премьера Эрдогана, делали ставку на имперское наследие, традиционные ценности и политический ислам, подчеркивая, что НРП стала едва ли не основной причиной коррупции в стране. Эти взгляды ещё в самом начале политической карьеры Эрдогана, в его бытность мэром Стамбула (1994–1998) разделяла глубинка и та её часть, которая переселилась в мегаполис. Вот почему потеря Стамбула во второй раз после местных выборов в 2019 г. воспринимается сторонниками президента болезненно.
Действующий мэр и оппозиционер Экрем Имамоглу заручился поддержкой 50% с небольшим голосов избирателей, в то время, как за его главного конкурента от власти Мурата Курума голоса отдали чуть более 40% избирателей.
Имамоглу фактически уже в третий раз за 6 последних лет побеждает кандидатов от эрдогановской ПСР. Ранее в 2019 г. Имамоглу противостоял экс-премьер и соратник Эрдогана — Бинали Йылдырым. Но и тогда даже на повторных выборах удача властям не улыбнулась. Правда, свою популярность Имамоглу получил только в результате демонстрации электорату своей набожности. От изначального курса Кемаля Ататюрка оппозиционеру, да и всей партии НРП пришлось развернуться на 180 градусов. Стало понятно, что Эрдогана начинают обыгрывать на его же консервативном поле.
Оценивая перед сторонниками итоги местных выборов в 2024 г., Эрдоган назвал их «поворотным моментом». Турецкий лидер также признал, что спустя 9 месяцев после победы на всеобщих выборах в мае 2023 г. «мы не смогли получить результат, которого хотели и на который надеялись». К слову, ремарка главы государства о выигранных властью в мае парламентских и президентских выборах неслучайна.
Да, Эрдоган в 2023 г. действительно выиграл президентские выборы, а его партия — парламентские. Однако победить ему удалось только во втором туре, и только в результате призыва третьего кандидата Синана Огана к своим сторонникам отдать голоса за действующего лидера. К тому же Эрдогану противостоял далеко не харизматичный лидер НРП Кемаль Кылычдароглу. Его выдвижение едва не раскололо критиков власти. Впрочем, у оппозиции в рукаве остались фигуры и посильнее. Взять хотя бы мэра Стамбула Имамоглу или мэра Анкары Мансура Яваша. Именно поэтому закрепить прошлогодний успех и рейтинг власть планировала на местных выборах.
Им в Турции традиционно уделяют гораздо большее внимания, чем в России, в силу специфики политической культуры республики. Во-первых, республика всегда оставалась партийной страной, где поддержка партий равносильна поддержке мировоззрения. Турки, как правило и при возможности, селятся в тех или иных городских районах в зависимости от своих политических предпочтений, а прибрежные регионы часто голосуют за НРП. Во-вторых, победитель стамбульских выборов — кандидат номер один на президентских выборах. В каком-то смысле «без пяти минут» новый президент. А его страна выберет в 2028-м, либо в результате досрочных выборов.
Соответственно, местные выборы в сложившихся обстоятельствах — нечто вроде референдума о доверии и генеральная репетиция президентских выборов. Причем предположения и надежды турецких СМИ и экспертов о выдвижении кандидатуры зятя Эрдогана и создателя одноименных дронов Сельчука Байрактара на пост мэра Стамбула пока не оправдались. Таким образом, перспектива «операции преемник» для Эрдогана туманна. У Байрактара нет ни малейшего политического опыта, а одной пиар-компанией не обойтись. Турки очень взыскательны во всем, что касается бэкграунда своих политиков. Перефразируя известные слова из фильма: «хороший инженер — не профессия». Тем более, когда речь заходит о президентском кресле.
Вместе с тем внутриполитические изменения в Турции — вовсе не приговор для российско-турецких отношений. Даже при условии, что президентский пост займет, к примеру, кандидат от оппозиции Экрем Имамоглу. В стране силен тренд и общественный запрос на консерватизм и Имамоглу склонен учитывать эти пожелания. В международной политике этот курс выражается в выстраивании конструктивных связей и контактов с соседями. Тем более, когда эти соседи, как в нашем российском случае, обеспечивают атомной энергией (АЭС «Аккую») и газом через «Турецкий» и «Голубой потоки». Более того, в программе НРП зафиксировано: «НРП поддерживает усиление/укрепление связей с Россией на основе взаимного доверия и взаимной выгоды». Примечательно, что Украина ни одной строчкой не упомянута в этом документе главной оппозиционной партии, претендующей на власть в ближайшем будущем.
Судя по всему, такой подход вполне продуман партийными функционерами, отражает сбалансированный подход. Так, например, в августе 2023 г. новый лидер оппозиционной НРП Озгюр Озель заявил, что Анкара не станет делать выбор, «принося в жертву» ни Киев, ни Москву. Хотя бывший лидер партии, противостоявший Эрдогану в мае 2023 г., Кемаль Кылычдароглу, акцентировал внимание на необходимости для Турции сделать выбор в пользу Украины.
Другое дело, что отношения Турции с коллективным Западом любые власти, хоть нынешние, хоть те, кто придут после них, будут укреплять. Это касается, прежде всего, экономических связей Турции с Евросоюзом. Для него республика 7-й внешнеторговый партнер. Но точно такой же курс проводит сегодня правительство Эрдогана. Подтверждением тому послужит одобрение турками заявки Швеции и Финляндии в НАТО, а также попытка вернуться в программу по производству многоцелевых истребителей США 5-го поколения F-35 Lockheed Martin.
При этом важно учесть, что Анкара проводит проактивную политику в Восточном Средиземноморье и в других регионах, что раздражает многих западных игроков. Прежде всего, это касается Франции, соперничающей с Турцией за влияние в странах Ближнего Востока и Африки. Вместе с тем даже французские эксперты не питают иллюзий, что этот курс турецкой стороны куда-то вдруг растворится после смены власти в 2028 г.
Точно также невозможно себе представить отказ Турции от интересов на Южном Кавказе в отношении Армении и Азербайджана. Хотя союзник Турции по НАТО — Франция, судя по заявлениям её лидера Эмманюэля Макрона, и военной поддержке Еревана, сильно раздражена активностью республики. Французам и другим западным игрокам ясно: в основе проактивной политики Турции лежит чистый прагматизм. Он продиктован геостратегическим положением страны на стыке Европы и Азии.
Стоит добавить, что за последние 30 лет политика Турции в отношении России крайне редко претерпевала изменения. В целом, даже внешнеполитический курс президента Тургута Озала (1989–1993) в отношении постсоветского пространства легко угадывается и прослеживается в действиях президента Эрдогана на российском направлении. В частности, это касается заложенной президентом Озалом традиции брать с собой во время зарубежных визитов зарекомендовавших себя турецких бизнесменов. Эрдоган также следует этому принципу, способствуя развитию российско-турецких бизнес-контактов.
В пользу сохранения наследия Эрдогана в отношении России говорят и проблемы Турции с Евросоюзом. В сентябре 2023 г. исполнилось 60 лет с момента подписания республикой соглашения об ассоциации с Европейским экономическим сообществом. За эти годы Анкара проделала большой путь с изменением законодательства, отказом от вмешательства армии в политику. Пыталась соответствовать и многочисленным политическим критериям евробюрократии. Но под разными предлогами европейцы держат двери объединения закрытыми для исламской Турции. Зато всерьез обсуждаются заявки Грузии, Украины, балканских государств, экономический потенциал которых на фоне Турции обсуждать не приходится.
Россия на этом фоне остаётся едва ли не самым предсказуемым партнером для Турции. В отношениях двух стран нет демократических нравоучений. А многообещающее энергетическое сотрудничество, особенно в части мирного атома — залог их поступательного развития. Достаточно напомнить, что Управление по регулированию энергетического рынка Турции (EPDK) выдало АО «Аккую Нуклеар» разрешение на генерацию энергии до 2066 г. Ни у США, ни у Европы аналогичных или хотя бы близких по масштабу проектов с Турцией нет.
